Ксения Собчак встречает меня в Петербурге, в особняке купцов Брусницыных на Кожевенной линии. Причудливый образчик стиля эклектики при советской власти был заводо­управлением с проходной, а сегодня здесь снимает кино молодой и очень старательный режиссер Михаил Расходников. Тот самый, который на «Кинотавре» двух­летней давности вызвал неоднозначную реакцию критиков своей картиной «Временные трудности» о мальчике с ДЦП. На сей раз Расходников от социалки двинулся в чуть более без­опасную сторону «Аферы Томаса Крауна». Собчак в его новом фильме играет аферистку международного разлива, которая завязывает с темным прошлым и выходит замуж за олигарха в исполнении Игоря Миркурбанова. Но тут из тюрьмы является бывший муж (Филипп Янковский), и вмес­те они крадут самую дорогую картину Ротко.Сейчас на моих глазах снимают сцену, в которой Ксения наносит уверенный, с оттяжкой удар в пах худосоч­ному ­Янковскому и попадает в руки охранников. Тушь потекла, блузка порвана – я готова закричать «снято!». Собчак-­авантюристка кажется мне вполне убедительной, но режиссеру маловато эмоций.– Еще дубль, еще жару, еще удар! – кричит он. – На разрыв аорты!– Боюсь, на разрыв Константин Юрьевич мне не прос­тит, – отвечает Ксения, и съемочная группа падает со стульев от хохота. Творческий метод будущего мужа ­Ксении, режиссера Константина Богомолова, диаметрально про­тиво­положный. Его актеры практикуют отстраненный, ­холодноватый способ существования – почти шепотом, лучше «недо-», чем «пере-».